Читать книгу - "Песнь победителя [ = Крылья холопа, Берлинский Кремль, Машина террора ] - Григорий Климов"

Василий Иванович, задетый недоверием к его осведомленности, прочищает горло и начинает: «К-х-а, к-х-а… Жила-была, во-первых, обезьяна. Где-то там в Ленинграде. Надо полагать, уже война была к тому времени».

Он достает кисет с табаком и скручивает, не торопясь, сигаретку: «Разрешите, товарищ капитан, у вас немного газеты оторвать. В газете оно смачней получается».

«Ну, пришла этой обезьяне однажды блажь пожить среди людей. Культурой подышать захотела. Сказано – сделано, взяла и спрыснула. Ну, сначала села для интереса в трамвай. Когда села – была форменная обезьяна, а вылезла – ни обезьяна, ни человек.

Потом пошла в баню. Ну, вы сами знаете – как оно там. Помыться не помылась, а блох набралась. Потом пожрать ей захотелось. Заходит в магазин. Поглядела, поглядела – и пошла дальше голодная».

Василий Иванович с наслаждением затягивается сигареткой из бумаги «Теглихе Рундшау».

«Где она ещё была – не знаю. Кончилось тем, что прибежала назад в клетку, захлопнула дверку и дрожит мелким бесом. Говорят ещё долго нервами болела пока очухалась».

«Вот как насчёт клетки для Зощенко – не знаю. На очередь, наверное, записали,» – глубокомысленно заканчивает Василий Иванович. – «Что там в газете написано – не посадили его еще?» «Ну, я пойду, посмотрю – может мой хозяин приехал», – Василий Иванович надевает шляпу на голову, пришлёпывает сверху рукой и тихо притворяет за собой дверь.

«Ты, вообще, его хорошо знаешь?» – спрашивает лейтенант Компаниец, кивая головой на дверь.

«Да, парень он хороший, только болтает много».

«Смотри, простая солдатня, а тоже политикой интересуется».

«Да, это они только нам – „Так точно!“ А послушай ты, что они между собой говорят».

«Я этого до войны как-то не замечал. Что на них – обстановка здесь действует, что ли».

«Что ни говори. После войны каждый солдат увереннее себя чувствовать стал. Ведь действительно – герои и победители. Разве ты этого сам не чувствуешь?» «Да, это так», – соглашается лейтенант.

«Скоро уж мой герр Майер придёт», – говорит капитан Багдасарьян, глядя на часы – «Уверяет меня, что он коммунист. Врёт, наверное. Кто ещё до капитуляции коммунистом был – тому можно верить. А все эти теперешние…» капитан пренебрежительно кривит губы.

Лейтенант рассматривает газету. – «Здорово Кирсанов Америку кроет», – говорит он. – «Удивляюсь я ихнему терпению. Мы их ругаем почём зря, а они не знают что ответить».

«Критика союзников запрещена Контрольным Советом», – замечает капитан.

«Ты в Западной Германии был?» – перебивает Компаниец.

«Нет. А что?»

«Я руководил погрузкой демонтированного оборудования в Бремене», – говорит лейтенант. – «Вот где я действительно удивился. На заборах повсюду висят коммунистические газеты и орут во все горло: „Долой Америку!“ А американцы ходят – хоть бы что. Повесили бы где-нибудь в нашей зоне „Долой СССР!“.

«Ну, а как там – много эти газеты читают?» «Да я, наверное, один только и читал. Из любопытства. Там коммунисты всегда ухитряются клеить свои газеты около трамвайной остановки. Психологический расчёт – пока человек трамвая ждет, возьмёт да и прочтет со скуки».

«Может быть, это просто американский трюк. Неужели они разрешают писать против себя?» «Если по сути дела разобраться, то это и не так опасно. Эти газеты нам больше вредят, чем пользы приносят».

«Как так?»

«Если на Западе умный человек коммунистическую газету прочтет, то только плюнет. Сразу видно, чьими деньгами плачено. Холодно – капиталисты виноваты, если жарко – тоже они. Зато всё, что в СССР – зер гут».

«А всё-таки печать большое дело. Вот смотри – я тебе беру две газеты», – капитан хлопает рукой по куче газет на столе. – «Рундшау» и какой-то «Курьер». Ведь мы-то уж знаем, как всё это делается и что оно на самом деле. Да?

А вот почитаешь «Курьер» – и пусто, движения нет. Там забастовки, здесь кого-то убили, где-то какая-то актриса. Честное слово, почитаешь – и такое впечатление, что это действительно гнилой мир. Жизнь есть, а призыву нету».

«Это тебе с непривычки так кажется», – замечает Компаниец, – «Помнишь в 33-м году? По улицам трупы валяются, а в газетах – сплошная благодать. А у них все наоборот – живут в своё удовольствие, а в газетах панику поднимают».

«Да, может это и так», – нерешительно соглашается капитан. – «Но всё-таки… Возьми „Рундшау“. Здесь один сплошной призыв. Жизни у немцев сейчас, собственно, и нет. В такой момент они и могут пойти на призыв. Голодному человеку кто больше пообещает – туда он и пойдет».

«А что ты хочешь», – звучит голос лейтенанта, – «Это хитрая политика – сначала раздеть человека до гола, а потом манить его пряником. Сытый на эту удочку не пойдет».

«Великое дело призыв», – мечтает капитан. – «У нас этого уже не чувствуется… По второму кругу идём».

Раздаётся стук в дверь. На пороге показывается нескладная фигура в зелёном балахоне и со шляпой в руке.»Gut morgen, Herr Kapitan», – произносит фигура медовым голосом и подобострастно кланяется направо и налево.

«Ein Moment!» – бесцеремонно машет рукой капитан, как будто делая гипнотические пассы. Фигура пятится задом и снова исчезает за дверью.

Капитан торопливо собирает разбросанные по столу газеты и прячет их в ящик, затем он вытаскивает несколько папок с делами.

«Уверяет, сволочь, что он коммунист. Надо на всякий случай газеты убрать», – бормочет он вполголоса и затем кричит: «Herr Meier! Herein!» Так выглядит Главный Штаб Советской Военной Администрации снаружи – и изнутри, если заглянуть в души людей.